IP-Orchestra воскресил в Смоленске Цоя, Кобейна и Меркьюри

Как не бывает рыбы второй свежести, так и у старых хитов не бывает второй молодости. Только первая. А потом только память и миллионные просмотры в Интернете — в «исходнике», как говорится. Повернуть время вспять вроде бы нельзя. Но миссия, как оказалось, выполнима. Новую жизнь русским и западным рок-нетленкам теперь дарит симфонический оркестр под управлением дирижера Игоря Пономаренко.

О том, что петербургский IP—Orchestra собирается нагрянуть в Смоленск, «Главная Тема» уже писала в большом телефонном интервью с маэстро. И вот наступил тот жаркий день концерта, когда поклонники симфонической музыки и рока, героически превозмогая густую духоту, собрались в «Губернском». Мало кто из них догадывался, что оркестр начиная с трех часов дня (едва лишь музыканты прибыли на концертную площадку) еще более героически готовится к встрече. Саундчек продлился почти до самого начала концерта. О том, что «ГТ» удалось узнать у маэстро в украденные у него 20 минут интервью, читайте ниже. Но вначале несколько абзацев о том, что мы увидели и услышали в течение этого симфорокового вечера.

Сеанс левитации

Это похоже на магический сеанс, почти по Булгакову… В проеме сцены возникает белая светящаяся фигура Фредди Меркьюри – будто по воле рук заклинателя-дирижера. Музыка раздвигает пространство сцены «Губернского» до размеров стадиона «Уэмбли». Рок-нетленки звучат объемно, совсем по-новому, а партия голоса бережно сохранена до самой неосязаемой ноты (хотя голоса и нет, что сначала немного непривычно). Но рок-симфониям голоса не нужны, они и без того хороши. Взяв достаточно ровный разгон вначале, под занавес оркестр оставляет от сцены лишь плавящиеся головешки. Зал горит и требует еще, еще музыки. На экране — распахнутые рты и руки ушедших и ныне живущих рок-идолов. Тонкие нервные запястья Земфиры «звучат» под вкрадчивый ритм «Искала», монументальный фас Виктора Цоя плывет над залом под балладную «Кукушку», голова лидера «Сплина» трансово раскачивается под знаменитый «Романс», светится в золоте волос совсем не ангельский абрис Курта Кобейна под «Smells Like Teen Spirit», мощной рекой течет Metallica и «Nothing elsematters». И вдруг — о боги! — почти во весь экран возникает и тут же исчезает голая пятая точка лидера «Ленинграда». Где-то среди всей этой противоречивой, но на самом деле очень гармоничной бури на поверхность выносит стремительное «Либертанго» из программы оркестра «Танго страсти» и вселенской пронзительности киномузыку из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». Всем этим симфоническим водоворотом повелевает фигура в черном. Пластика крылатых рук Игоря Пономаренко — настоящее шаманство. Иногда маэстро будто пытается левитировать: подпрыгивает в воздухе и будто на секунду зависает над сценой, когда его подхватывает особенно мощная волна музыки. А потом… Дирижер просит выключить свет, чтобы зрители могли зажечь фонарики на смартфонах, для традиционного селфи с оркестром. Звучит «Still loving you» Scorpions, и зал превращается в море дрейфующих огней. К финалу второго отделения концерта публика уже готова выброситься к оркестру на сцену, совершенно забыв обо всем. Вызывают музыкантов на бис, а самые горячие кричат: «Культурная столица, давай!» Но культурная столица больше не дает: она просто уезжает, пообещав вернуться.

О шейхах, авторских правах и котах Меркьюри

— Игорь Леонидович, вы как-то сказали, что в зарождении проекта IP—Orchestra виноваты арабские шейхи… Это как?

— Очень просто. Когда я работал в Дубае, меня нашли советники одного шейха и попросили подготовить для большого мероприятия оркестровый саундтрек из «Матрицы». С этого все и началось.

— Чем обусловлен акцент именно на русских рок-хитах для этой программы?

— Временем. Пришло время, рок-музыка прошлого века стала классикой. Проект IP—Orchestra вообще начинался с киномузыки… Обычно ведь как случается? Музыка для фильмов пишется под отдельные кадры, фрагментарно, как прикладной материал к художественной картине. В таком первозданном виде ее потом все десятилетиями и слушают. Хотя зачастую эта музыка бывает намного талантливее самого кино и переживает сами эти фильмы, многие из которых уже мало кто помнит. А когда ее исполняет симфонический оркестр, она превращается в большие шедевральные полотна. Та же история и с рок-музыкой. Когда-то она была принадлежностью молодежной клубной культуры, живущей своей отдельной жизнью. Но время шло, рок-легенды покидали этот мир… И сколько бы ни старались подражатели, заменить оригинал они не могут. Как это ни парадоксально, но практика показывает, что перепевки слушателям не нравятся. Когда на сцену выходит человек и поет «как кто-то», это в большинстве случаев вызовет отторжение. Но когда этот же рок-хит исполняет оркестр, зал реагирует совершенно иначе. Это восторг.

— А вы сами любите рок?

— Я никогда им особенно не увлекался. Хотя и много слушал, был хорошо знаком со многими рок-музыкантами: с Питером Гэбриелом, с Led Zeppelin. Проехали всю Америку, все фестивали, жизнь на радиостанциях кипела… Но я не был поклонником рока и не отличался тем, что мог спеть с пол-оборота какую-то песню на английском языке. Хотя мои одноклассники, однокурсники увлекались. И да – пришло время, и я оказался одним из тех, кто однажды услышал рок по-другому и сказал: «Да это же офигенно!» Его нужно исполнять, открывать вторую молодость. Вы услышите сегодня в программе хит «Ольстер» полузабытой теперь группы «Автограф». Помню ее очень хорошо. Когда приехал поступать в консерваторию, жил тогда в общежитии, и мой сосед по комнате наигрывал эту песню на рояле. Очень увлеченно. И вот когда мы начали делать эту программу, я вспомнил: ведь была же такая клевая песня! Нашли ее, сделали… В итоге роскошная симфоническая история получилась.

— Как вы решаете вопрос авторских прав?

— Очень просто. Платим деньги в РАО (Российское авторское общество. – Прим. ред.), как все. Я сам композитор и никому не запрещаю исполнять мою музыку. А если кто-то не хочет, чтобы я его музыку исполнял, просто может мне позвонить и сказать: «Игорь, я не хочу, чтобы вы брали мою песню». И я скажу: «О`кей, выкинем из программы ваше произведение, и никто не будет вас знать» (смеется).

— Нужен ли вам вообще контакт с авторами песен?

— Нет. Не нужен, пока мы не планируем воссоединение с оригиналом. Не думали про это пока. Хотя была идея сделать концерт в Питере, посвященный юбилею питерского рок-клуба. Но оказалось, что неподъемное это дело. Созвать наших рок-артистов? Они все очень дорогие. Либо нужен какой-то могущественный спонсор, либо артисты должны захотеть выступать бесплатно, москвичи в том числе… Все это очень дорого. Тем более вряд ли это должно быть именно нашей инициативой: все-таки у рокеров своя, довольно замкнутая тусовка. Хотя все еще может быть – время покажет.

— Смоленск — первый город в туре «Наших рок-хитов». Что будет дальше?

— Сегодня – предпремьера, смоляне видят ее первыми. Пользуясь случаем, приглашаем всех на премьеру программы в Питере 1 октября. А от вас теперь уезжаем на юг. Наш рок, наш Крым… А потом, после 1 октября, отправляемся в долгий тур по стране. Дадим более 50 концертов от Читы до Калининграда.

— Любой ли хит поддается «превращению» в симфонию? Материал не сопротивляется?

— Бывает. Но я вообще люблю преодолевать. Не всегда хит сразу поддается оркестровой обработке. Но зато есть в роке произведения, которые совершенно симфонические по сути. Как у Muse, допустим. Они будто под нас написаны. Или «Я свободен» Кипелова – та же история!

— У вас в оркестре играет только молодежь. Это осознанный выбор?

— Да. Я считаю, что молодежь всегда играет лучше, темпераментнее. И это не только мое мнение. Если вы приедете вПитер и заглянете в оркестровую яму к Валерию Гергиеву, тоже увидите в ней только молодежь. Да и потом, у молодых музыкантов есть такое прекрасное качество, как свобода. Пока еще ничто не привязывает к дому: нет семьи, детей. Можешь спокойно ехать на гастроли. Вот я уехал… дома остались два кота (смеется). Ну, выживут.

— Мы тоже любим котов… Расскажите о своих.

— Один — мейн-кун по имени Харя (Харитон), а второй — рыжий Вася… Сам пришел, попросился на ПМЖ. Кошки — они вообще музыкальные животные. Кстати, многие рок-музыканты обожали котов. Вы же знаете, что название «Пинк Флойд» — это клички двух котов? Одного котенка, жившего у него, Сид Барретт назвал Пинк, второго — Флойд, и свои клички коты получили от имен его любимых музыкантов, исполняющих блюз, — Пинка Андерсона и Флойда Каунсила. У Фредди Меркьюри целый альбом —Iambadguy — посвящен котам. А кота Джона Леннона звали Элвис Пресли.

— У вас музыкальные коты?

— Харитон много разговаривает… К музыке относится серьезно. Если в доме начинает звучать музыка, значит, хозяин начинает работать. И тогда котам нужно ложиться спать.

— Любите работать дома?

— Да, люблю Питер и мой дом, с годами все меньше и меньше хочется уезжать куда-то далеко… Путешествовать со временем надоедает. Хочется построить загородный дом и дышать природой в саду. Но пока что покой нам только снится.

Текст: Инна ПЕТРОВА

Фото автора