О том, как баян заменил казахскую домбру, о родине, о джиу-джитсу и трепетной классике в один из выходных дней Инна Петрова поговорила с известным российским музыкантом Дмитрием Ходановичем
Баян, как известно, – один из сложнейших музыкальных инструментов. Всегда представляешь его в крепких мужских руках (хотя бывают и исключения, когда за баян берутся девушки, и иногда очень успешно). 9 декабря в зале Смоленской филармонии Дмитрий Ходанович сыграл не только соло, но и в четыре руки – со своим другом, баянистом Андреем Дмитренко. Смоляне были покорены и обаянием двух крепких широкоплечих мужчин, и темпераментом исполнения классики, и филигранной точностью их исполнения классических музыкальных шедевров. «Один баян заменил целый оркестр! Бывает же такое!» – перешептывались слушатели в зале.
По-прежнему жаль, что имена таких мощных во всех смыслах исполнителей зрители и слушатели узнают в основном с афиш, приходя на концерты «случайно». О том, что когда-нибудь ситуация все-таки изменится, и людям захочется настоящей живой музыки, пока приходится только мечтать.
«С первым баяном я не расстаюсь с 14 лет»
– Дмитрий, расскажите о своем инструменте. Как давно он с вами?
– У моего баяна большая история. Он со мной с 14 лет. Естественно, во все времена хороший музыкальный инструмент – не важно, скрипка ли, рояль, клавесин или баян – были и остаются достаточно дорогим «удовольствием». В свое время мои родители переехали на Дальний Восток, чтобы суметь больше заработать и за огромные по тем временам деньги купить мне этот инструмент. Особенность его такова, что чем он старше, тем ярче звучит. С этим баяном я не расстаюсь: до сих пор лучше не нашел.
– Сегодня вы сыграли много классических произведений: заметно, что зрители удивлены тем, как по-новому они могут звучать на баяне…
– Дело в том, что я воспитанник Заслуженного артиста России, композитора Владимира Михайловича Бонакова. Воспитан на академическом отношении к баяну, на прекрасной русской и европейской музыке. Уже со второго курса училища преподаватель дал мне возможность самому выбирать репертуар, который я буду играть в своих сольных концертах. Естественно, при этом он всегда что-то корректировал, помогал мне, делал транскрипции – переложения тех произведений, что я выбирал. Для концертов я выбирал разных композиторов, в разные жизненные этапы. Многое зависело просто от настроения. Иногда хочется поиграть лирику Шопена, иногда русскую музыку… Но у меня есть простое правило. Я играю только те произведения, которые трогают меня самого. Есть простое хорошее слово «трепет». Музыка – это вибрация. Если музыкант этого трепета по отношению к произведению не чувствует, то он потерпит фиаско: когда он не в состоянии поделиться этим трепетом со слушателями. Большое счастье, когда это удается. Именно тогда рождается особый контакт со слушателем. Особое доверие к исполнителю – оно бесценно! А еще, как русский человек, особенный трепет я испытываю к русской музыке, поэтому произведения Рахманинова, Чайковского, Глинки, Скрябина, Лядова вызывают во мне особенное уважение и сильные чувства. Но, конечно же, я с особым удовольствием, желанием и волнением всегда исполняю музыку Иоганна Себастьяна Баха, Доминика Скарлатти, Россини, Ференца Листа, Фредерика Шопена. Рад, что именно на баяне эти произведения по-особенному глубоко и сильно звучат.
– Сегодня на смолян особенное впечатление произвело ваше исполнение «Легенды о домбре» Мендыгалиева. Как вам удалось это сделать так убедительно? Ведь в руках у вас была не домбра, да и вы сам вовсе не казах… Но звучало так пронзительно и точно, что в это верилось с трудом.
– Баян – уникальный инструмент, и такие произведения, как это, его уникальность очень полно раскрывают. Особые технические приемы, используемые в этом произведении, записать практически невозможно. Движения мехов основаны на особенных вибрациях, чувстве национального казахского колорита, чувстве инструмента домбры. Я очень рад, что мне это удалось. Как появилась в моем репертуаре «Легенда о домбре»? Очень просто… Я позаимствовал это произведение у моего друга, прекрасного музыканта Андрея Дмитренко, с которым мы сегодня вместе выступали. Однажды, я только-только пришел учиться к Владимиру Михайловичу, услышал, как Андрей, который тогда был уже выпускником училища, играл это произведение. Впечатление было сильным. А я так устроен: если мне нравится какая-то музыка, то я ее сразу беру в репертуар, не раздумывая. Андрей знает это мое свойство и, как мой близкий друг, не обижается.
«Война на моей родине вызывает у меня искреннюю боль»
– Прочитала, что вы родились в Луганской области, а когда вам исполнилось 8 лет, уехали на Дальний Восток, а потом в Москву. Постоянно живете в России. Тем не менее: те события, которые происходят на вашей родине – как вы к ним относитесь?
– Происходящее на Донбассе вызывает у меня искреннюю боль. Все боевые действия происходят в тех местах, где я отдыхал летом, бегал босыми ногами по дворам. И, конечно, братоубийственная война (а по-другому это назвать тяжело) вызывает только сожаления, я могу выразить только свою боль. Когда бываю в храме, за литургией, произношу молитвы о прекращении кровопролития на моей родине… К сожалению, пока это все, что я могу, хотя тоже немало. Остальное, к сожалению, решать уже не нам. На Донбассе осталось много друзей, родственников. Слава богу, все сложилось так, что родителей восемь лет назад я забрал в Москву, еще не предвидя такого развития событий. Родители сейчас со мной рядом, и страшно подумать, какие были бы у меня волнения, если бы это было иначе.
– С удивлением узнала, что вы являетесь вице-президентом Московской федерации джиу-джитсу. Как вы пришли в спорт, почему?
– У меня всегда был довольно пытливый ум, я искал, где бы проявить себя именно как мужчина, – и это качество во мне воспитали мои родители. Поэтому, независимо ни от каких обстоятельств, спорт всегда был в моей жизни. Когда я стал победителем международного конкурса, то получил возможность заняться спортом профессионально. Я тогда выбрал новое для России боевое искусство – джиу-джитсу, которое является одним из древнейших. Попал к прекрасному педагогу, тренеру Сергею Сергеевичу Крутовских, президенту Московской федерации джиу-джитсу, президентумеждународной ассоциации боевых искусств Seikai Judokai. Он до сих пор остается моим учителем. Сам иногда провожу тренировки и семинары. С детства мечтал завоевать черный пояс. И очень рад, что какой-то период жизни уделил этому: стал победителем Москвы, трехкратным победителем Кубка Москвы, нескольких международных турниров. Мне, как мужчине, это доставляло удовольствие. Более того, это в любом случае, спорт мне помогает и в жизни, и в музыке. Когда я впервые выходил на татами в первых поединках, сценическая закалка мне помогала справиться с волнением. И наоборот – когда сейчас я выхожу на сцену, умение сосредоточиться, выбрать правильное дыхание, совладать со своим волнением, сделать все максимально хорошо мне помогает боевое искусство. Так что спорт и музыка могут быть рядом. Мне хотелось это доказать и, думаю, у меня получилось. Плюс к этому, спорт дал мне еще одну профессию, огромное количество друзей, единомышленников. Это люди, которые тоже приходят на мои концерты. Спортивная закалка помогла мне еще и выстроить за 10 лет свой собственный бизнес, достичь там тоже неплохих результатов, финансовой независимости, которая позволила мне в благополучии содержать мою семью… Все слава богу: человек должен искать, не сдаваться, верить и быть оптимистом.
– Любите ли вы эксперименты в музыке? Может быть, хочется сыграть с оркестром? Или еще что-нибудь более оригинальное придумать?
– Есть одна простая мудрость: важно не ЧТО делать, а КАК. Да, баян прекрасно звучит с оркестром: у меня есть задумки, предложения, которые в ближайшем будущем я обязательно воплощу в жизнь. Например, хотел бы сыграть некоторые концерты Иоганна Себастьяна Баха, написанные им для клавира и оркестра. Но вообще я больше стремлюсь выступать сольно. Всегда стремился к творческой независимости. Хочу пожелать музыкантам из ансамблей только одного: руководствуйтесь любовью к инструменту и своим желанием послужить искусству, своему «родному» инструменту. Мы все прекрасно понимаем, в какое время мы живем: нужно зарабатывать на жизнь, поэтому многие вынуждены играть в ресторанах. Но, несмотря ни на что, всегда с достоинством держите свой инструмент, гордо несите имя русского Музыканта. Если эта искренность будет присутствовать, то тогда в любом деле будет сопутствовать успех, божья милость и помощь.
Справка «ГТ»
Дмитрий Ходанович – лауреат международного конкурса, ученик заслуженного артиста России, композитора Владимира Бонакова. Родился в 1972 г. на Украине, г. Кировск Луганской области, в семье музыкантов-педагогов. В 1980 г. родители переехали на Дальний Восток, в Магаданскую область, где в восьмилетнем возрасте Дмитрий и начал обучение музыке у своих родителей: у папы – по классу баяна, у мамы – по классу фортепиано. С отличием окончил музыкальную школу. Поступил в Магаданское музыкальное училище, класс преподавателя Айдиньяна А.Х. С успехом окончив первый курс, по рекомендации родителей и педагога приехал на прослушивание в музыкальное училище г. Электростали к Бонакову Владимиру Михайловичу и после прослушивания был зачислен в его класс. Студентом третьего курса училища стал лауреатом международного конкурса «Гран-При» во Франции. В том же году, будучи еще студентом училища, стал солистом Москонцерта. Сольные программы в исполнении Дмитрия звучали в Рахманиновском зале Московской консерватории, Доме-музее Скрябина, во многих городах России и за рубежом.
Вице-президент Московской федерации джиу-джитсу.
Легенда о домбре
Много лет назад жил на свете хан. Он был такой жестокий и злой, что люди боялись даже в разговоре произносить его имя. Жена хана давно умерла с горя и тоски.
Но у хана остался сын – Хусаин. Он был единственным, кого любил хан. Однажды ускакал Хусаин на охоту с друзьями и не вернулся. Не скоро нашли бедного юношу. Лежал Хусаин с растерзанной грудью под большим развесистым деревом. Видно, напал на него дикий вепрь и вонзил ему в сердце острые клыки.
Как сказать хану о страшном горе? Боялись слуги, плакали от страха. Как рассказать хану страшную весть? И обратились они за советом к старому мудрому старику Али. Наконец Али согласился им помочь. Он принес тонких досок, сухих конских жил и принялся что-то мастерить.
Наутро слуги проснулись от звука нежного грустного музыкального инструмента. Али сидел, поджав ноги, и держал в руках невиданный прежде музыкальный инструмент. Али перебирал старческими пальцами струны инструмента, который пел, как живой.
«Теперь идем к хану», – сказал пастух. Вошел пастух в палатку к хану и заиграл на том инструменте, который смастерил ночью. Застонали, заплакали струны, словно жалобный шум леса пронесся под шелковым шатром ханской палатки. Резкий свист ветра смешался с воем дикого зверя. Громко вскрикнули струны, словно человеческий голос, прося о помощи.
Хан вскочил с места: «Ты принес мне весть о гибели Хусаина? Я обещал вестнику несчастья залить горло горящим оловом». Али произнес: «Хан, я не сказал ни слова, обо всем тебе рассказал вот этот инструмент».
Хан, обезумевший от горя, приказал залить олово в отверстие домбры. Так Али спас жизнь слугам жестокого хана. А у жителей степей Казахстана появился новый музыкальный инструмент.
